Волчья река  - Рэйчел Кейн

– Я… я так не думаю. Но это просто… это тяжело. Я не знаю, что с этим делать и куда обратиться. Я просто не хочу впутываться в неприятности сильнее, чем уже есть. – Она тяжело вздыхает. – Я – мать-одиночка, и моя дочь… с ней столько хлопот, понимаете? И нет никого, кто помог бы. Я должна быть осторожной. Это всё так сложно!

Изнутри это всегда сложно. Глядя со стороны, люди обычно полагают, что это так просто: оборвать все связи, уйти прочь… но человека на месте держит множество канатов. Дети. Родственники. Друзья. Работа. Деньги. Обязанности. Вина. И страх, так много страха! Самое опасное время в жизни женщины – когда она расстается с партнером, особенно склонным к насилию. Женщины инстинктивно знают это, даже если никогда не видели кровавой статистики. Иногда кажется более безопасным терпеть знакомого дьявола.

– Я знаю, может показаться, будто вы в ловушке, из которой нет выхода, – говорю я ей. – Но это неправда. Вы всегда держите в руках ключ от собственной клетки, понимаете? Вам просто нужно найти смелость воспользоваться им. Эта проблема как-то связана с вашим мужем?

Марлин втягивает воздух носом, словно собираясь заплакать.

– Нет. Он умер.

– Парень? Кто-то, с кем вы встречались?

– Нет.

– Ясно. – Это что-то новенькое. Большинство звонков, которые я получаю, связаны с насилием со стороны мужа или семейного партнера. Иногда – со стороны неизвестных преследователей. – Так кто же конкретно угрожает вам в данный момент?

– Это не… это не угрозы. Не совсем. И я не могу назвать ни одного имени, – отвечает она. – Это просто… если я скажу кому-то, то это отольется мне и моей дочери, и это будет ужасно, понимаете? А если я никому не скажу… я не знаю, как с этим жить.

– Извините, – говорю я так мягко, как могу. – Но я не психотерапевт и не юрист, и если вы замешаны в чем-то нелегальном, то все, что вы мне скажете, впоследствии может вызвать у вас проблемы с законом. Понимаете? Если вы хотите поговорить о чем-то, что вас пугает, но это не преступление, я могу дать вам контакты психолога или психиатра…

– Я не пойду ни к какому мозгоправу! – Голос ее звучит оскорбленно. В мелких поселениях в глубинке отрицательно относятся к психотерапии.

– Хорошо, Марлин, если вы считаете, что это может быть чем-то криминальным, почему тогда не можете обратиться в полицию? – Она ничего не отвечает на это. На линии молчание. – Вы боитесь их?

– Я боюсь всего, – отвечает она.

– А как насчет полиции штата?

Она втягивает воздух, затем выдыхает его.

– Может быть. Может быть, это и неплохой выход, я полагаю. Не уверена, что они поверят мне в этом, но я могу попробовать.

– Тогда советую вам побыстрее позвонить им. Иногда, если промедлить, могут погибнуть люди, и тогда вам придется всю жизнь жить с грузом этой ответственности.

Я лихорадочно размышляю, пытаясь заполнить пробелы. Она говорит о соседях, которым что-то грозит? О друзьях? О ком-то еще? Я не знаю.

– Да, – говорит Марлин. Я слышу, как она беспокойно расхаживает туда-сюда. – Да, я это знаю. Но это маленькое поселение. Черт, да половина города между собой в родстве. Наверное, я должна разобраться с этим сама и… – Она резко умолкает, и я не слышу даже дыхания. Потом раздается приглушенный, поспешный шепот: – Мне нужно идти. Извините.

– Марлин, если вы не можете сказать мне, что происходит, я не знаю, как вам помочь.

– Приезжайте сюда, – говорит она. – Приезжайте сюда, и я покажу вам всё. Это недалеко от того места, где они зарыли то, что осталось. Вам решать, что с этим делать.

«Зарыли то, что осталось?» Это звучит какой-то бессмыслицей.

– Вы имеете в виду – приехать в Вулфхантер? Нет, я не могу. – Я ни за что не поеду в какое-то изолированное сельское поселение. Вооружена я или нет, готова сражаться или нет, – риск того не стоит. Больше никогда. – Позвоните в полицию штата. Вы это сделаете?

Она не отвечает. С тихим щелчком связь обрывается. Звонок завершен. Я кладу трубку и качаю головой. Ситуация меня беспокоит, но я не знаю, что еще могла сказать или сделать. Что бы ни происходило с Марлин, это странно, и я не могу не чувствовать подозрений. Я только что обнаружила в своем почтовом ящике змею. А теперь – загадочный звонок от женщины, которая изо всех сил пыталась убедить меня приехать в те далекие холмы…

Я не позволю заманить меня в ловушку. У меня есть враги.

И нынешний день только подтвердил это.

Я медлю у телефона, ожидая, не перезвонит ли она, но звонка нет. Наконец направляюсь в кабинет. По пути останавливаюсь и заглядываю в комнату Коннора. Он читает, как я и ожидала, и я не мешаю ему. Также меня не удивляет, что Ланни с кем-то переписывается, и когда я стучу в ее открытую дверь, дочь едва поднимает на меня взгляд.

– Эй, кто звонил? – спрашивает она.

– Женщина, которой был нужен совет, – отвечаю я.

Пальцы ее спотыкаются и замирают, она переносит все свое внимание на меня. Моя дочь красива, но, помимо этого, в ее облике читается сильный характер. И изрядная доля упрямства. Представить не могу, где она этого нахваталась.

– Что ей было нужно?

– Честно? Я сама не очень поняла. Хотя мне не кажется, что ей грозит особая опасность. Она не боялась за свою жизнь – по крайней мере, не настолько, чтобы по-настоящему принять помощь.

– Ясно. – Ланни снова устремляет взгляд в мерцающий экран, пальцы ее с яростной точностью щелкают по клавиатуре. Я люблю смотреть, как она атакует вещи – так настойчиво, словно от этого зависят жизнь и смерть. Моя прекрасная Атланта всегда движется только на полной скорости. – Я ненавижу это, ты же знаешь.

Она говорит об опасности, об ограничениях, о том, как приходится ущемлять себя во многих важных вещах.

– Знаю, – отвечаю я ей. – Мы попробуем сделать так, чтобы стало лучше.

Добравшись до кабинета, обнаруживаю на своем столе открытую бутылку вина и полный стакан. У Сэма на столе тоже стоит стакан. Сам Сэм роется в ящике с бумагами, зажав сотовый телефон между шеей и плечом. Я беру стакан, артикулирую: «Спасибо» – и опускаюсь в свое кресло. Потом проверяю электронную почту.

Это сущий ад. Наверное, мне следовало этого ожидать, учитывая мое поражение в студии Хауи Хэмлина, но такого я не ожидала. Когда вижу, насколько увеличилось число анонимных сообщений с угрозами и оскорблениями, я жалею о том, что поужинала. Пока что я игнорирую их; большинство все равно повторяются, как будто написанные текстовой программой. «Убей себя, уродская сучка. Окажи всем услугу и ступай в ад к своему муженьку. Разожги костер и прыгни в него». Ну и прочее в том же духе.

Перекидывая их все в папку «Для анализа», я вычищаю письма репортеров, желающих, чтобы я прокомментировала будущий документальный фильм. Кто-то услужливо подписывает меня на новостную рассылку «Погибших ангелов». Как мило!